В Азовском военном комиссариате состоялась торжественная церемония награждения героя СВО – старшего лейтенанта Виктора Половинка. Указом Президента Российской Федерации за мужество, отвагу и самоотверженность, проявленные при исполнении воинского долга в ходе специальной военной операции, Виктор Половинка награжден медалью «За храбрость» II степени.
Медаль герою вручил военный комиссар Азова и Азовского района Александр Жуков, поблагодарив офицера за преданность Родине и достойную службу.
Разделить радостные минуты вместе с Виктором Половинка пришли его боевые товарищи и любимая супруга Татьяна Половинка. Сколько тревожных ночей она провела без сна в ожидании весточки от мужа, сколько волнений и страха за родного человека пришлось испытать, и вот, наконец, долгожданный момент – он жив, он рядом, он удостоен заслуженной медали.
У Виктора Половинка это не первая награда – будучи участником боевых действий в первой и второй Чеченских кампаниях, старший лейтенант был представлен ко второй по значимости государственной награде – ордену Мужества, а также имеет медаль «За храбрость», две медали «За Отвагу», медаль «За боевые заслуги».
– Виктор Александрович, как вы оказались на СВО?
– Я был мобилизован 25 сентября 2022 года. Повестка из военкомата не стала для меня неожиданностью, знал, что меня призовут, потому что имею боевой опыт, потому что я – военный человек.
В 1999 году окончил военное училище МВД во Владикавказе, которое готовило офицеров для спецподразделений. После выпуска служил в спецназе командиром подразделения. Затем принимал участие в боевых действиях в Чечне. Сейчас Родина вновь призвала встать на ее защиту, и я пошел.
– Как супруга отреагировала на получение повестки?
– Татьяна – жена офицера, она знала, за кого выходила замуж. Но в любом случае тяжело, были слезы. К тому же у нас трое детей. Сын уже взрослый, а вот дочкам – 16 и 7 лет. Младшей дочери мы вообще не стали говорить, что папа уезжает на войну, сказали, что поехал в командировку. Она очень скучала. Жене пришлось взять на себя всю заботу о детях, о доме.
Родные места себе не находили, когда я подолгу не выходил на связь. А какая связь на передовой – никакой. Чтобы позвонить домашним приходилось выезжать в ближайший населенный пункт, но такая возможность выпадала редко.
Был даже случай, когда ко мне на позиции пришел боец с другого подразделения, сообщить, что жена меня потеряла, очень сильно переживает, разыскивает и просит, как можно скорее выйти на связь. Тогда я, конечно, отпросился и поехал в ближайший тыловой город Токмак, чтоб поговорить с семьей по телефону. Весь грязный, только что с окопа.
– На каком направлении вы несли службу? После того, как вас призвали, какая-то боевая подготовка проводилась с мобилизованными?
– Да, нас направили на боевое слаживание в Республику Чечня, затем, вместе с бойцами, поехали эшелоном на фронт, на передовую. Попал на Запорожское направление. Сначала командовал мотострелковым взводом. Мы держали оборону, принимали бои, честно несли службу. Все мобилизованные, которые уехали из Азова, все достойно воевали и воюют. К сожалению, в живых остались не все. Но кто жив, мы созваниваемся, переписываемся.
После мотострелкового взвода я стал командовать фронтовой разведкой, что мне было более близко и понятнее. Работали с местным населением. У нас были свои информаторы, которые нам помогали, но были и диверсанты.
«Спящих ячеек» достаточно много, они ждут указаний для совершения диверсий, передают координаты скопления нашей техники, и живой силы врагу. Их-то мы как раз выявляли и наказывали.
– Передовая – постоянное напряжение, постоянный стресс, но вы как командир должны были не только «держать себя в руках», но и помогать справляться с эмоциями своим бойцам. Что вы для этого предпринимали?
– Приходилось подбадривать. Как иначе. Постоянные бомбежки, обстрелы днем и ночью. Вдали от дома, от близких. Бывало по три-четыре дня без сна. Для организма, для нервной системы – это колоссальный стресс.
А если боец молодой, с неокрепшей психикой ему сложнее вдвойне. В принципе можно сойти с ума, потому что вокруг ты видишь каждый день раненных, убитых, а это передовая, там по-другому не бывает, и это надо пережить.
Да, я работал с парнями, которые были на грани. У меня есть определенные навыки, знания, и я их применял. Плюс пытался шутить, вселять надежду, что все будет хорошо. Рассказывал бойцам о том, что слышу шаги приближающегося батальона, который идет к нам на замену. А что мне оставалось им говорить? Что мы будем здесь до конца?
– У вас было серьезное ранение. Как это произошло?
– Меня ранило перед контрнаступлением. За два дня до этого к нам на позиции приехал главнокомандующий воздушно-космическими силами РФ, генерал армии Сергей Суровикин и сказал, что мне нужно вместе с моими бойцами удерживать позиции до прихода подкрепления. Должна была подойти бронегруппа, три танковых роты – а это, конечно, мощь. Я ответил ему: «Хорошо, товарищ генерал. Будем держаться!».
Я держался вместе с моими товарищами с 10 утра до пяти вечера, все это время мы работали своими силами, без поддержки артиллерии. Били из гранатометов. Нам удалось подбить два танка и уничтожить около 600 единиц живой силы противника. На нас тогда уже пошли танки. Среди моих бойцов были раненые, меня тоже ранило в голову в височно-лобную часть, посекло руку, глаз, зубы.
Когда по нам били танки, меня отбросило взрывной волной метров на 10, присыпало землей. Я откопался, услышав стоны, понял, что землей засыпало троих моих бойцов. Начал откапывать их. Все они оказались живы, слава Богу, но один был тяжело ранен в плечо и ногу, но от эвакуации отказывался. Хотел продолжать бой. Но я понимал, что это у него болевой шок, адреналин, мы его в принудительном порядке эвакуировали.
Примерно через полчаса эвакуировали и меня. Отвезли в госпиталь в Токмак. Мне перебинтовали голову, делали уколы. На следующий день я вернулся на передовую. Узнал от парней, что ночью все-таки пришло подкрепление, 32 танка. Бой мы выиграли, насчитав при этом 53 огромные воронки от ударов снарядами.
Я подходил к каждому бойцу – кто-то был контужен, кто-то ранен и перебинтован, кого-то отправляли на лечение, но все они с огромными горящими глазами, воодушевленные рассказывали, как подошедшая бронегруппа «дала жару врагу». Я слушал, но в голове у меня все гудело.
К ночи мне стало хуже, и тогда меня эвакуировали в Крым, через 10 дней из Крыма отправили в Ростов. Но лучше мне не становилось, начало часто штормить, я терял сознание и падал. Тогда было принято решение спецбортом отправить меня в Москву в Центральный военный госпиталь им. Мандрыка. Там мне сделали операцию, и нейрохирурги извлекли три осколка из моей головы.
В настоящее время я прохожу реабилитацию, восстанавливаюсь. Лечу сердце и зубы. У каждого второго бойцами проблемы с зубами – у некоторых от взрывной волны могут все зубы вылететь одномоментно. У многих, в том числе и у меня, эмаль потрескалась, напомнив мелкую паутинку.
– Как справлялись с бытовыми трудностями? Сейчас волонтеры активно изготавливают окопные свечки, сухие души, каши – это действительно все востребовано на фронте?
– Человек ко всему привыкает, приспосабливается. В блиндажах, в окопах сидеть тяжело, особенно когда дожди, грязь или зима. Того, кто придумал окопные свечи, нужно наградить – это незаменимая вещь на передовой. Сухие души, сухие каши – это тоже все очень востребовано, очень нужно, поэтому мы всегда ждали посылок от волонтеров. Нам все доходило, за что огромное спасибо.
Помню: пять утра, ко мне подходит боец и спрашивает: «Командир, спишь?». Я отвечаю: «Нет, что ты хотел?». Он говорит: «Вам посылка». Но такие посылки пришли не только мне, а многим. Я открываю посылку, а там балаклава, теплые перчатки, шапка, сгущенка, сникерс, но, самое главное, два письма – от ученицы 11-го класса и ученика 5-го класса.
Я тогда читал эти письма, сидя в блиндаже, и плакал. Казалось, взрослый мужчина, а слез сдержать не смог. Все это очень трогательно, греет душу, поддерживает, одушевляет и заряжает на Победу. Ради этих детей, ради их счастливого будущего понимаешь, что нужно держаться и бить врага. Сейчас я храню эти письма.
– У вас тоже дети, как они отреагировали на возвращение с фронта? Как встречали?
– Младшей дочери Стефании мы до последнего говорили, что я уехал в командировку, а не на фронт. Но, когда я вернулся в военной форме, она все поняла. Сейчас она не отходит от меня ни на шаг, везде и все время со мной. Если я пытаюсь куда-то отлучиться, она спрашивает: «Ты же не на войну?».
Дети гордятся мной, говорят: «Папа – ты наш герой». А мне приятно и радостно от этих слов.
Старшая дочь Ника записалась в волонтеры, помогает плести сети, собирать посылки.
Хочется, чтобы поскорее СВО закончилось нашей Победой, и как можно больше парней вернулось домой живыми. Чтоб как можно больше жен и детей дождались своих мужей и отцов с фронта.
Марина ЗЕКРАЧ.
